Некстати это сейчас, но мы, конечно, справимся.

— Тихо, мама спит.

Горжусь ребенком, о важном же думает, не суть, что орет так же громко, как отец.

Поскольку в адекватности мужа я последнее время сильно сомневалась, а сын всегда готов был стоять на своем до упора, то я, замотавшись в одеяло, выползла в прихожую.

— Оба тихо. Рус — ты спать. Саша — душ тебя ждет.

Опешили синхронно. Все же кровь — не водица. Потом, гордо фыркнув, сын удалился в свою комнату.

— А чего это ты командуешь, женщина? — Саша, кажется, вообразил себя бессмертным или принял меня за бесплотный дух. Ну, или мозги совсем отказали.

— Идите в душ, Александр Михайлович. От вас чужими женскими духами несет так, что глаза слезятся.

О! Сработало.

Удивительно, но рыдать над разбитым браком не тянет. И выпить с тоски не хочется.

Да, глядя в спину удаляющемуся пошатываясь от стены к стене Саше, я отчетливо понимаю: брак наш закончился.

Сейчас. Совсем. Навсегда.

Пусть я никогда не любила мужа до безумия. Все мое безумие сгорело в пламени череды предательств в университетские годы. Но я ценила его, доверяла и уважала.

Больше нет.

Все.

Конец.

Почему я не чувствую безмерно тяжелой утраты? Кажется, что даже стало легче. Появилась определенность. Мне ближайшее будущее теперь видится более понятным.

Вот и славненько. Вот и хорошо.

Глава 29

Вперед. По дороге куда?

'И сердце сильно так в груди

Стучит, как будто ждет чего-то,

Как будто счастье впереди

И унесла зима заботы!'

А. Н. Плещеев

Добрались до Китая без приключений. Если не считать, что я ощущала себя одновременно хрупкой вазой (к черту вес и возраст), Королевой и Сокровищем.

Влад с момента встречи у такси вел себя так, как будто у нас отношения.

Не только рабочие, но и личные. Очень личные.

Это было удивительно и странно. Настолько выбило меня из привычного сценария, что, лопая на нервах бутерброд в кафешке аэропорта, я брякнула:

— Я переезжаю. Вот вернусь из Китая и сразу.

— Мысль правильная и своевременная, — спокойно отсалютовал мне стаканчиком горячего абсолютно черного кофе Владимир Львович.

— Мы с сыном будем жить недалеко от Универа, на Обводном. На работу пешком ходить смогу. У меня там ванная, знаете, с окном во всю стену и вид на монастырь! И на развод подам через «Госуслуги». Вот. Сразу, как вернусь, да.

— Лучшая новость последних лет, Моя Королева.

Ох. Ой. Ну, э…

— Владимир Львович, — начала я, но была бесцеремонно перебита и утащена на колени.

— Не провоцируй меня, милая. Возможно, я не прав, что столь резок и стремителен, но тебе придется с этим смириться.

Сидела и офиге… э, ну, удивлялась.

— Сейчас не совсем понимаю, что происходит… — вышло жалко, а слезы, как будто этого и ждали, хлынули беззвучной рекой.

Влад прижал меня к себе плотнее, поцеловал в макушку, стал слегка укачивать в объятьях:

— Мы вместе. Мы с тобой пара. Люблю тебя бесконечные и томительные три года. Я сделаю тебя счастливой, просто позволь.

Уткнувшись носом ему в шею, зарыдала. Потому что — дура. Пусть мне сорок лет, факт этот не отменяет того, что я хочу, очень хочу, чтобы было так, как Влад сказал.

Просто побыть с ним. Сейчас. Столько, сколько нам отмеряно: командировку, время до его защиты, да хоть бы и только этот день.

Утерев слезы, нерешительно подняла к нему лицо.

Горячий, но, тем не менее трепетный и нежный поцелуй-знакомство. Поцелуй — узнавание.

По мозгам дал сильнее стакана теплого коньяка залпом.

Я оказалась не «здесь и сейчас».

А почему-то в безвозвратном «тогда». В далеком времени моего студенчества. Там, где я еще не была сухой злоязыкой ледышкой. Там, где я постоянно проигрывала в карты и верила — любовь существует и мне обязательно в ней повезет.

Влад внес меня в самолет на руках. Опустил на ноги только в салоне, бережно устроил в кресле. Сразу очаровав стюардесс своей улыбкой, получил пледы и мне подушку под шею.

Я плакала, не переставая. Беззвучно, неостановимо.

Никто и никогда не берег меня так, не заботился, не баловал.

Я почувствовала себя важной и нужной. Без секса.

Влад показывал мне, что я достойна внимания, заботы и всего самого лучшего. Без усилий, походя, не утрируя, не акцентируя. Просто он был вот такой рядом со мной.

Остаток пути я провела в мысленном и интеллектуальном вакууме: не тревожась, не ожидая, не планируя, не думая.

Наслаждалась.

Жила, впитывая восторг бытия каждую секунду.

В аэропорту прилета нас встречала моя подруга Ван Хун Джу. В миру сейчас просто Джу.

На самом деле с именами у китайцев настоящая лажа. Там все так заковыристо, что я утомилась еще десять лет назад, когда мы познакомились. Какие-то тайные имена, детские, светские и прочее. Сейчас я, поздоровавшись, уточнила:

— Ты еще Джу?

Эта прекрасная мандаринка залилась хрустальным смехом.

Вроде как наша общая шутка, только не шутка.

Так мило.

Особенно, то, что лицо Влада отражало лишь вежливую скуку, а сам он крепко держал меня за руку.

Получив багаж и покончив с формальностями, мы выползли на свет божий. Достаточно оперативно погрузились в семейный автомобиль фамилии Ван.

Джу как-то сказала:

— Рита, ты так понравилась бабушке. Это удивительно и странно. Она разрешила встречать тебя на нашей семейной машине — это большая честь. Вот папин брат, дядя Ким с семьей до сих пор на такси к бабушке из аэропорта приезжает.

— Передай, пожалуйста, бабушке, мою бесконечную благодарность. Я польщена и восхищена. И тоже очень рада познакомиться, — много вежливости в Китае не бывает.

Эти встречи на машине, все прошедшие годы они были очень кстати.

Стремительно пронеслись сквозь молочный от смога город. Сейчас ветра несильные и взвеси в воздухе очень много. И даже снег, если еще лежит, то почерневший.

Впихнув нас с вещами в казенное университетское жилье, Джу потащила меня с собой, якобы показать новые магазины и лавки с едой поблизости. Но на самом деле — пищать, хихикать и визжать резанным поросеночком:

— Яй! Рита! Какой он! О! Как корейский айдол! Ты звезда!

Джу вообще такая, эмоциональная дама. Ни замужество, ни двое детей, ни ученая степень оказались не в состоянии это исправить.

Поэтому мы, обнявшись, скакали и визжали посреди улицы, как две японские школьницы. Надо было выплеснуть эмоции, скопившиеся за полгода, что мы не виделись. Хотя бы так. Но здесь и не к такому относятся терпимо, так что нормально.

Дальше отправились мы, и правда, за едой.

А вот на обратном пути произошел наш традиционный полный подтекста церемониальный разговор:

— Э, — протянула Джу, — опоздала. Как знала, что не успею.

— Чего не успеешь? — недоумевала я, ибо смысл пока не улавливается.

— Брата тебе своего предложить. Годного, — Джу вздохнула.

Я серьезно оказалась в ступоре: семья у подруги большая, я даже не со всеми еще знакома, хотя мы регулярно ездим навестить ее близких родственников. И каждый раз — разных. Про что она вообще?

— Погоди, ты же старшая? — уточнила, может, я напутала чего или не так поняла, языковой барьер он такой.

Подружка-мандаринка радостно затрясла согласно головой:

— Конечно, старшая, но брат у меня приличный только второй.

Зависла: то есть если у Джу точно имеются два брата, то всего их у родителей трое, как минимум. И как это с доктриной страны про деторождение соотносится?

Сдалась:

— Ничего не понимаю.

— Ну, я ждала, пока он выучится, будет из себя что-то представлять. Не предлагать же тебе пустое место, — подруга была убийственно серьезна.

— На фига мне что-то предлагать-то, Джу?

А вот тут госпожа Ван прямо взвилась, как знаменитый китайский фейерверк-змей:

— А как же? Муж у тебя старый, толку никакого, один престиж. Сама еще звезда в зените. Тебе нормальный мужик рядом нужен. Ну, теперь я вижу, что и ты не промах — такого ах-х-х отхватила. Фактурного. Хорош же, да?